Том 5. Стихотворения 1923 - Страница 28


К оглавлению

28
Дух сивушный
             дымит сквозь ноздревый писк.
Самогон — змеи́щево имя.
Он
      болезнью вползает в мужицкий дом.
Он
      раздорами кормится до́сыта.
От него
    вырастает холм за холмом
в горб изго́рбится гладь погоста.
От него
    расцветают наши враги —
поп,
        кулак
    да забытый помещик.
Знает враг,
       что ни рук не поднять,
                  ни ноги́,
коль вопьются сивушные клещи.
Всё богатство крестьянское зме́ище
                  жрет,
вздулся,
    пол-России выев.
Всё бросают зеленому змеищу в рот,
в пасть зубастую,
         в зевище змиев.
Если будет
    и дальше
         хозяйничать гад,
не пройти по России и году —
передо́хнет бедняк,
         обнищает богач.
Землю вдрызг пропьешь
                 и свободу.
Если ты
    погрязнешь
         в ленивую тишь —
это горе
    вовек не кончится.
Самогонщики
            разжиреют лишь,
разжиреют лишь
         самогонщицы.
Чтоб хозяйство твое
         не скрутил самогон,
чтоб отрава
         в гроб не свела, —
самогонщиков
             из деревни
            вон!
Вон из хутора!
            Вон из села!
Комсомолец!
         Крестьянин!
                  Крестьянка!
                  Эй!
Жить чтоб
    жизнью сытой
            и вольной,
бей зеленого книгой!
         Учением бей!
Хвост зажми ему
         дверью школьной!
Изгоняй, кто поит,
         выгоняй, кто пьет!
Это — гниль!
            Нужна кому она?!
Только тот,
       кто здоров, —
                  крестьянству оплот.
Трезвым мозгом сильна коммуна.

[1923]

Ни знахарь, ни бог, ни ангелы бога — крестьянству не подмога

Долой


  Мы
  сбросили с себя
         помещичье ярмо,
мы
      белых выбили,
         наш враг
                        полег, исколот;
мы
     побеждаем
            волжский мор
и голод.
Мы
      отвели от горл блокады нож,
мы
     не даем
    разрухе
         нас топтать ногами,
мы победили,
           но не для того ж,
чтоб очутиться
         под богами?!
Чтоб взвилась
            вновь,
         старья вздымая пыль,
воронья стая
          и сорочья,
чтоб снова
       загнусавили попы,
религиями люд мороча.
Чтоб поп какой-нибудь
             или раввин,
вчера
         благословлявший за буржуев драться,
сегодня
    ручкой, перемазанной в крови,
за требы требовал:
         «Попам подайте, братцы!»
Чтоб, проповедуя
         смиренья и посты,
ногами
    в тишине монашьих келий,
за пояс
    закрутивши
         рясовы хвосты,
откалывали
        спьяну
         трепака
                       да поросенка с хреном ели.
Чтоб, в небо закатив свиные глазки,
стараясь вышибить Россию из ума,
про Еву,
    про Адама сказывали сказки,
на место знаний
         разводя туман.


Товарищ,
    подымись!
         Чего пред богом сник?!
В свободном
          нынешнем
              ученом веке
не от попов и знахарей —
                  из школ,
              из книг
узнай о мире
         и о человеке!

[1923]

Прошения на имя бога — в засуху не подмога


Эй, крестьяне!
            Эта песня для вас!
Навостри на песню ухо!
В одном селе,
            на Волге как раз,
была
         засу́ха.


Сушь одолела —
         не справиться с ней,
а солнце
    сушит
         сильней и сильней.
Посохли немного
и решили:
    «Попросим бога!»
Деревня
    крестным ходом заходила,
попы
         отмахали все кадила.


А солнце шпарит.
         Под ногами
уже не земля —
              а прямо камень.
Сидели-сидели, дождика ждя,
и решили
    помолиться
         о ниспослании дождя.
28